Удивительный факт: спецшколы и спецПТУ в последние годы стоят полупустые. Означает ли это, что стало меньше трудных подростков, которым требуется особое внимание воспитателей? Если так, то почему не пустеют тюрьмы? Сергей Семенов, бывший директор Себежского спецучилища и дважды депутат Себежского городского Собрания, объясняет этот парадокс формальным подходом к проблеме.
– Мы же видим количество наркотически зависимых несовершеннолетних и алкогольнозависимых. И детей с девиантным поведением становится все больше и больше, – говорит Сергей Григорьевич.
– Почему растет количество трудных детей?
– Какое общество, такие и дети. Я думаю, назревает проблема отцов и детей, которая каким-то образом разродится в молодежном бунте. Потому что учителя говорят о справедливом и хорошем обществе, а жизнь-то совсем другая. И дети учатся у жизни. А жизнь нам показывает, что богатые становятся богаче, а бедные становятся беднее.
Государство становится полицейским. А у несовершеннолетних, у подростков обострено чувство справедливости. Даже девиантные дети – они видят правду и не стесняются, говорят в лицо.
Поколение, к которому, например, принадлежу я, привыкло терпеть, и иногда мы молчим, уходим в сторону, потому что понимаем, что бесполезно. Ну а дети хотят жить в счастливом обществе – без вранья, без мнимых врагов, которые, оказывается, вдруг собрались вокруг нас.
Что касается системы специальных учебных заведений для девиантных детей, то её загубили окончательно. Из-за оптимизации, ради экономии стали в эти учреждения сгонять детей с психологическими проблемами на грани медицинских. И когда такой «винегрет» в школе, мы видим примеры, когда обычные дети унижают девиантных детей за их умственные способности.
И ведь унижают не только сверстники, но так же относятся и учителя, и общество. Естественно, в ответ возникает протест, иногда выражающийся в криминальном виде. В больном обществе, естественно, будут проблемы.
– Получается, что на детей давит разрыв между тем, что пропагандируется, и тем, что они видят вокруг себя?
– Да. Разрыв этот существует. Он всегда был, пусть небольшой, а сейчас я с высоты своего жизненного опыта вижу весь ужас этого разрыва. Я вижу Псковщину, я вижу Ленинградскую область. Деревни уже умерли, пришла очередь малых городов. А в них же ещё живет молодежь, эти мальчишки. Они же вырастают.
Дети острее всего сегодня чувствуют, что общество их бросило. Они брошены родителями, потому что тем надо зарабатывать деньги. А посмотрим на кружки — все дополнительное образование платное. Есть ура-патриотизм, который опирается на прошлое, но жизнь-то показывает, что в настоящем нет никаких перспектив у молодежи. А жить завтрашним днем, мол, завтра будет лучше, они уже не хотят. Они хотят жить сейчас или хотя бы видеть тот луч света, который укажет в будущее без оглядки на прошлое.
– Если трудными детьми никто не занимается, они обречены стать преступниками?
– Преступный мир расширяет свои сети. Преступный мир становится мощным, появилось так называемое объединение АУЕ, оно может влиять на детей. Его вроде приравняли чуть ли не к экстремистским организациям. Но они живут, подбирают пацанов под свое крыло, дают им возможность пожить, разбогатеть. Конечно, используют их по полной программе.
– То есть перспектива безрадостная?
– Нет, надежда есть. Я все-таки почему-то надеюсь не на мудрое старое поколение, которое имеет опыт сдерживаться, молчать, а на тех мальчишек и девчонок, которые сейчас созревают для новой юной жизни.
Когда мальчишки и девчонки стали выходить на демонстрации, в нашей учительской среде было большое осуждение, что вот они глупые и они такие-сякие, а я думал: «Боже мой, надо же, я бы не посмел выступить, мне не хватило бы духу, несмотря на то что всю жизнь выступал за справедливость. А они молодцы!» Я понял, что уже зреет пласт чистого общества, которое будет вести другую жизнь.
Сначала они будут ходить на демонстрации. А потом будут бороться за свою страну, за свое будущее. Помните любимый фильм 90-х годов «Брат»? «В чем сила? Сила в правде!» А правда останется у молодежи, которая сейчас выходит и борется.
– Если вернуться к трудным подросткам, как должно себя вести государство по отношению к ним?
– Во всё надо вкладывать деньги. Не помогать олигархам становиться богаче, а вкладывать в детей. Экономит деньги на детях только преступное государство. Деньги, вложенные в образование детей, – это не пропавшие деньги.
Государству надо поменять вектор политики, чтобы учитель в школе получал не меньше, чем военнослужащий. Тогда и человек из силовых структур будет более гуманным, порядочным и не будет ни над кем издеваться, и гордыня его не заест.
Все страны, где чего-то достигли, поставили учителя, воспитателя на самый высокий пьедестал. Я удивлялся, когда видел мужчину-воспитателя в детском садике в Швеции. Я был в шоке: надо же, у нас никого не найти, а там идут с удовольствием, потому что зарплата хорошая.
– Трудных детей легко вернуть в общество?
– Среди них очень много хороших ребят. Когда они остаются одни, они начинают нервничать. Потому что они же понимают, что они идут в общество. Пришли в спецшколу, спецучилище, под защиту и чувствуют себя здесь защищенными.
В целом система работает трудно, ей тяжело и финансово, и морально, потому что Министерство образования только считает затраты на этих детей. И дети остаются одни, им страшно. Они понимают, что никто их не ждет, никто не поможет.
В учреждениях, учитывая ситуацию, надо учить их выживать и психологически, и экономически. Как готовят морскую пехоту к выживанию, точно так же надо этих детей готовить к жизни в нашем обществе, чтобы не скатились в криминал. Таких пропитанных уголовщиной – только 1-2%. А многие мечтают о семье, о любви, о прекрасной стране, в которой будет свой дом. Пока молодые, им хочется хорошего, положительного, доброго.
Беседовала Софья ТИМОФЕЕВА.
