Бывает, что настоящие псковичи рождаются не в Пскове. Вот и врач Псковской станции скорой медицинской помощи, депутат Псковского областного Собрания от партии «Яблоко» Артур Маркович Гайдук родился в Риге – в родном городе своей мамы. А потом вместе с родителями оказался в Кохтла-Ярве: в этот эстонский город направили на работу его отца, коренного псковича в нескольких поколениях, выпускника медицинского факультета Тартуского университета. В Псков семья вернулась, когда Артуру исполнилось пять лет. И этот город остаётся для него не только родным, но и главным.
«У Пскова есть характер и лицо»
«Если бы хотел отсюда уехать, то уехал бы. Но из всех городов России Псков нравится мне больше всех. Не потому, что я прожил здесь всю жизнь (а может, и потому). Понимаете, у Пскова есть характер и лицо. Вот, например, у Твери, в которой я тоже жил достаточно долго, с этим хуже. Там лицо города было почти стёрто, в том числе потому, что воинствующий комсомол после революции снёс почти все церкви. А в Пскове можно прийти в центр и понять: это город с корнями, которые не вырвешь», – так, если коротко, Артур объясняет свою упрямую «псковскость».
По большому счёту Псков на более-менее длительное время он покидал дважды: когда уехал учиться в Калининский государственный медицинский институт (ныне Тверской государственный медицинский университет) и когда на три года уехал работать в Анголу, в русскую медицинскую миссию.
Но студенчество – это отдельная история, весёлая, временная, трудная. Получение медицинского образования во все времена требовало полной самоотдачи. А с самоотдачей у будущего врача всё было в порядке: «Я учился на лечебном факультете. Когда перешёл на шестой курс, у нас открыли субординатуру по детской хирургии. И я пошёл туда, потому что хуже всего детскую хирургию знал».
«Можем вас к бабушке какой-нибудь подселить»
Но в 1992 году молодых врачей на рабочих местах никто хлебом-солью не встречал. И это мягко сказано.
«Я о девяностых годах вспоминаю отнюдь не с печалью, за исключением 1993 года, когда я окончил интернатуру по детской хирургии в областной больнице и мне как хирургу некуда было идти работать: ни жилья не давали, ни денег – таких, чтобы можно было прожить. Не помню, куда я тогда в последний раз звонил, по-моему в Красногородский район, спрашивал, нужны ли им хирурги. А мне там ответили: «Очень нужны! Только у нас жить негде, молодой хирург, который приехал до вас, приватизировал квартиру, продал её и уехал. Так что жилья нет, можем вас к бабушке какой-нибудь подселить». А в Пскове мне было где жить, оставалась родительская квартира, и, естественно, я никуда больше не поехал», – рассказывает Артур Маркович.
Так он стал врачом-травматологом в городском травмпункте, а с 1996 года – врачом скорой помощи.
Медицина нового Российского государства ещё держалась на остатках советской конструкции. Причём конструкции сильной: на той самой системе Семашко, строго иерархичной, с упором на первичное звено здравоохранения. Врач Гайдук и сегодня её добрым словом вспоминает, подчёркивая, что не зря она была взята за основу в таких разных странах, как Великобритания или социалистическая Куба, в которой при общей крайней нищете система здравоохранения остаётся одной из лучших в мире. И вот эта-то система ещё сохраняла достаточное количество врачей, спасала людей до самой своей кончины в 10-х годах XXI века, когда грянула «оптимизация». Сначала она выкосила сельские участковые и районные больницы, потом добралась до областных центров.
«Сегодня скорая помощь захлёбывается от вызовов»
«Поликлиническая служба в провинции практически развалена, у нас сейчас участковых врачей осталось всего ничего, остальные – фельдшеры, да ещё и не на каждом участке. Более-менее нормальная обеспеченность участковыми терапевтами и врачами скорой помощи есть только в Москве и Петербурге. Система здравоохранения стала запутанной, непонятной и максимально далёкой от людей. Сами врачи, средний медицинский персонал бывают дезориентированы. Нет узких специалистов: чтобы попасть к эндокринологу, надо несколько месяцев стоять в очереди! Да за это время больной сахарным диабетом рискует впасть в кому и умереть от неправильной дозировки инсулина.
В идеале каждая поликлиника должна быть диагностическим центром с полнофункциональной лабораторией, в которой делают все возможные анализы и тесты. Она должна иметь аппараты компьютерной томографии, магнитно-резонансной томографии, причём современные, а не те, что использовали 10 лет назад», – подчёркивает Артур Гайдук.
Ему как врачу скорой с последствиями этого развала приходится сталкиваться ежедневно: «Сегодня скорая помощь захлёбывается от вызовов, в том числе потому, что выполняет несвойственные ей функции. Ведь скорая не лечит, она спасает! Но большая доля вызовов связана с обострением хронических заболеваний у пациентов, которые не получают нормального диспансерного наблюдения. У нас в принципе диспансеризация, о которой так много говорят и которая должна идти по индивидуальному плану, фактически заменена профилактическими осмотрами всех чохом раз в три года».
«Должна быть у человека в жизни своя «одиссея»
Сегодня Артур Гайдук, как и его коллеги, работает в самом напряжённом режиме. В таком он не работал даже в Анголе, оправлявшейся после почти 30-летней гражданской войны, хотя в провинциальном госпитале он был единственным врачом в терапевтическом, хирургическом и инфекционном отделениях.
На вопрос, почему вообще в 2007 году решился поехать в Центральную Африку, отвечает почти весело: «Должна же быть у человека в жизни своя «одиссея»!»
Россия, по мнению Артура Гайдука, имеет немало общего с этой африканской республикой. Уровень коррупции, например. Но есть и отличия. Например, в Анголе ещё до того, как грянул «ковидный» гром, статус врача был фантастически высок.
«Да, врач и священник там – это небожители. Да и в целом в Анголе если человек имеет высшее образование, то он живет очень хорошо. Но ведь и ни в одной стране мира человек с высшим образованием, если он работает, не может быть бедным. У нас же ещё со времён Советского Союза процент людей с высшим образованием очень высок. Но ни тогда, ни сегодня высшее образование в более высокий уровень жизни не конвертируется.
Я помню время, когда в скорой водители получали больше, чем врачи. И не потому, что водители получают слишком много, просто врачи получали слишком мало».
Когда в 2020 году разразилась эпидемия новой коронавирусной инфекции, врачам подняли зарплату за счёт «ковидных» выплат. Как только при «стабилизации ситуации» эти выплаты стали отменять, люди вновь начали разбегаться из провинциальных учреждений здравоохранения. «Потому что невозможно после того, как получал 100 тысяч рублей, опять пытаться выжить на 20 тысяч», – просто объясняет ситуацию псковский врач.
«Невозможно содержать медицину при таком финансировании»
Его из профессии не смогли выжить ни голодные девяностые, ни «оптимизационные» двухтысячные. Что помогло остаться в медицине? «Наверное, то, что я себя никем другим не представляю. Был ещё момент, когда профессионально мог заняться бардовской песней, но я подумал и решил, что пусть это всё же останется хобби», – так отвечает на, может быть, самый важный в жизни вопрос Артур Гайдук.
Кому-то покажется, что слово «хобби» звучит легковесно по отношению к ещё одному его призванию: Артур – известный поэт, автор-исполнитель своих песен, чужие он поёт редко. «Конечно, это хобби, я же за это денег не получаю», – без малейшего пафоса объясняет наш собеседник.
«А политика?» – спросите вы. И политика нужна для того же – для спасения отечественной медицины, а значит, и людей. Из врачей – депутатов областного Собрания можно составить отдельную фракцию. Но все они, за одним исключением, входят во фракцию партии «Единая Россия», партии власти, ответственной за то, что случилось с системой здравоохранения в России за последние 20 лет.
Артур Гайдук – то самое исключение. Псковский врач скорой помощи, который может говорить ту правду о состоянии российской медицины, о которой молчат с высоких трибун. И эта правда не в том, что медиков в Псковской области катастрофически не хватает (уж об этом могут позволить себе говорить и единороссы), а в том, что невозможно построить нормальную систему здравоохранения на 3,5 процента от ВВП и даже на 4,1 процента, потраченных в ковидный 2020 год.
«Ни одна страна не смогла бы содержать медицину при таком финансировании. Та же Куба половину валютной выручки тратит на своё здравоохранение. Великобритания, о которой мы тоже уже упоминали, тратит на здравоохранение до 9 процентов ВВП. Мы же позволили пропасть втуне тем фантастическим нефтяным доходам, которые получали, пока держались бешеные цены на нефть», – с горечью говорит Артур Гайдук.
Но и сегодня шанс не потерян. Врач Гайдук готов убеждать в этом своих оппонентов. И будет убеждать – ради дела своей жизни, ради своих пациентов, ради своих коллег.
Елена ШИРЯЕВА
