Вот уже семь лет, как житель деревни Поречье в Великолукском районе Андрей Мухаметшин сражается за право жить на чистой земле. Вместе с единомышленниками с 2015 года он пытается всеми законными средствами добиться от властей и Великолукского агрохолдинга правильной утилизации отходов свиноводства. Борьба идёт, мягко говоря, тяжело: только за последние полтора года Мухаметшин принимал участие в восьми судах.
О том, с чем приходится сталкиваться активисту и его семье и какова сейчас ситуация в Великолукском районе, он рассказал газете «ГражданинЪ».
«Я догадываюсь, что это решение не судьи, а системы»
Сейчас противостояние находится в основном в судебной плоскости. По моим ощущениям, путём злоупотребления правом мне пытаются закрыть рот.
Из четырёх судов за мои высказывания в интернете недавно случился первый проигранный. Пока только в первой инстанции. Отмечу, что ни в одном суде я не отказывался от своих убеждений или мнений и не доказывал свою правоту по формальным признакам или отказу от авторства, всегда доказывал свою добросовестность. Предметом же последнего суда является моё публичное утверждение, что строительство и ввод промышленной площадки в Пореченской волости незаконны, признанное судом первой инстанции не соответствующим действительности.
Я не сомневался в победе (хотя и ожидал подвоха в обоснованиях решения), потому что моё высказывание было основано на железобетонных, как мне казалось, доказательствах: на официальном письме прокуратуры, в котором она сообщила, что совместно с Росреестром провела проверку по моему заявлению и выявила, что фактически возведённая свиноводческая площадка «не соответствует выданному разрешению на строительство и проектной документации и является нарушением требований статьи 51 ГрК РФ» (конец цитаты), а в адрес руководства предприятия и главы Великолукского района внесено представление.
Также я основывался на судебных актах по делу об оспаривании предписания Роспотребнадзора, вынесенного в результате проверки, проведённой на основании моего заявления о нарушениях санитарно-эпидемиологического законодательства при проектировании и строительстве свиноводческих комплексов, и прочих документах.
Но решение суда для меня оказалось полной неожиданностью: суд пришёл к выводу, что моё утверждение не соответствует действительности и является порочащим деловую репутацию свиноводов, поскольку указанные сведения документально не подтверждены, а из представленных документов якобы не следует, что строительство и ввод совершены истцом с нарушением требований законодательства.
Я догадываюсь, что это решение не судьи, а системы. Ведь промышленная площадка была поставлена на кадастровый учёт, профильные комитеты выдавали документы на соответствие всем требованиям, в том числе санитарной и экологической безопасности, а соответствующие ведомства проводили проверки плановые и внеплановые и прочее. Если суд признает мою правоту, это повлечёт катастрофические правовые последствия и будет свидетельствовать о системном кризисе.
И у меня только один вопрос: какого уровня это системное решение? Такое происходит только в нашем регионе? Или мне ничего не светит и в вышестоящих судах, в том числе и Верховном?»
«Представьте: у меня дети, беременная жена – и никакой помощи извне»
Если последнее – это станет прецедентом, который навсегда запретит гражданам утверждать об объективно противоправных фактах.
Проиграть в суде, имея на руках такие доказательства, – ощущение не из приятных, как будто ты такой непобедимый, уверенный в верховенстве права «мачо», но тебя неожиданно отметелила шпана, потому что у Фемиды весы заклинило. И разумеется, я готовлю апелляционную жалобу и готов дойти до Европейского суда по правам человека, если потребуется. Хотя и понимаю, что это сопряжено с запредельными для меня сложностями.
Сложно сказать, как далеко это может зайти и на что пойдёт система, защищаясь, поэтому я морально готовлюсь к худшим сценариям. В 2019 году моя семья уже перенесла реальное насилие, когда в один прекрасный день напротив моего дома «разбила лагерь» ежедневно сменяющаяся группа неизвестных лиц.
В течение трёх месяцев без единого перерыва, каждый день с 8 утра до 9 вечера они включали на полную мощность звуковую колонку, откуда раздавались всякие мерзости: звуки насилия, секса, жуткие истории про монстров и расчленёнку или просто какофония звуков.
Представьте: у меня дети, беременная жена – и никакой помощи извне. Конечно, я чуть ли не ежедневно обращался в правоохранительные органы, звонил на горячую линию «Дети в опасности», но всё было тщетно, а Следственный комитет вообще мне не ответил. Спасало только то, что у меня была возможность прятать детей от этого влияния.
Я обратился за помощью к специалистам и в соответствующее государственное медицинское учреждение, они провели обследование. Чтобы не быть голословным, я процитирую заключение специалиста: «…Громкость транслируемых звуков была значительной длительное время (целые дни), что является потенциальной опасностью для здоровья и развития детей и всех окружающих. <…> Содержание многих звучащих песен включает в себя сексуальный компонент. Например, <…> напрямую говорится о сексе. Также в записях можно услышать слова <…> и др. Во фрагментах аудиокниги излагаются картины насилия, смерти, расчленения тел с подробным описанием действий, а также сексуальные взаимодействия.
Подобные информационные материалы могут крайне негативно воздействовать на детскую психику. <…> Подобные действия можно отнести к намеренному психологическому давлению. Потенциальная опасность грозила не только детям, которых взрослые по возможности уводили, изолировали от звуков, но и взрослым членам семьи Мухаметшиных и другим окружающим, соседям».
В этом контексте слова нашей Конституции о том, что «материнство и детство, семья находятся под защитой государства» и что «дети являются важнейшим приоритетом государственной политики России», выглядят как насмешка над здравым смыслом, когда на другой чаше весов миллиарды.
«Ведомства не очень торопятся приезжать по нашим обращениям»
Последние пару лет мы несколько ослабили мониторинг состояния почвы и водоёмов. Эта работа требует серьёзных вложений времени и средств, поскольку до нужных участков необходимо добираться порой с помощью специализированной внедорожной техники, болотоходов. А при обнаружении возможного загрязнения или заражения водного объекта мы проводим предварительные внутренние экспресс-тесты (к слову, реагенты для этих тестов стоят 5 тысяч рублей).
Конечно, никакой юридической силы они не имеют и нужны прежде всего для определения точек забора проб уже официальных лабораторных исследований, которые мы вынуждены также оплачивать самостоятельно и стоимость которых уже варьируется от 5 до 20 тысяч за три-четыре точки в зависимости от того, что необходимо определять – загрязнение или заражение.
Безусловно, можно обратиться в соответствующие ведомства с соответствующим обращением, и они проведут эти исследования самостоятельно. Но практика показывает, что ведомства не очень торопятся приезжать с лабораторией по нашим обращениям, а за месяц ситуация в водотоке меняется. И даже если подтверждают сам факт превышения содержания вредных веществ в воде, то не находят источник. И начинается: да это у вас тут из-под земли идёт, да это природные источники и т. д.
Тем не менее у нас уже достаточно доказательств загрязнений и заражений, позволяющих оценить характер проблемы. И, помимо официальных лабораторных исследований и установленных судами фактов, есть ещё результаты научно-исследовательской работы, в рамках которой были проведены специальные полевые исследования ФГБУ «Государственный гидрологический институт» и ФГБНУ «Институт агроинженерных и экологических проблем сельскохозяйственного производства» в местах наибольшего развития крупных животноводческих (свиноводческих) комплексов с оценкой возможного их влияния на водные объекты в бассейне трансграничной реки Западная Двина.
«Отборы проб из колодцев говорят о реальном влиянии внесения навоза на качество грунтовых вод»
Результаты исследований неутешительные: во всех отобранных пробах воды в зоне влияния свинокомплексов концентрации аммонийного азота значительно превышают ПДК, обнаружены относительно высокие концентрации фосфора в водных объектах, превышающие фоновые почти в 10 раз. Отборы проб из колодцев говорят о реальном влиянии внесения навоза на качество грунтовых вод.
Исследования почв показали, что происходит существенное накопление азота и фосфора на полях, где производится внесение свиного навоза, что в дальнейшем приведёт к резкому увеличению поступления биогенов в окружающие водотоки.
Так что собранных материалов уже более чем достаточно, чтобы говорить о катастрофической ситуации.
Но увы, бизнес нацелен на прибыль любой ценой. В означенной мною научной работе себестоимость утилизации навоза на 2017 год варьируется в диапазоне от 180 до 4000 рублей за тонну. При этом нормативный выход навозных стоков от 2 миллионов свиней – порядка 8 миллионов тонн… А штраф за заражение земельных участков не превышает полумиллиона.
Вот сами и считайте, что выгодней для бизнеса при достижении их прямых целей: максимальная прибыль в максимально короткие сроки, в которые нет места моральным терзаниям. Особенно если государство и граждане ничего не имеют против такого положения дел.
К сожалению, в нашем экономически ориентированном обществе нет спроса на экологическую безопасность и, как следствие, у бизнеса нет надобности заботиться о своём репутационном активе в этой области. Те граждане, что лично не вовлечены в проблему, косвенно поддерживают сложившуюся ситуацию. Ведь этот агробизнес приносит миллиарды в бюджет в виде налогов. Но только мало кто понимает, что за эти налоги экологическое бремя возлагается на наших же детей.
«Мол, пойми, у нас дети, кредиты…»
Два месяца назад в очередной раз я был вызван в прокуратуру в связи с тем, что на меня поступила жалоба, подписанная пятью тысячами человек. Повод оказался фееричным: они просили возбудить дело по статье «Экстремизм» за то, что я процитировал в интернете Мартина Нимеллера (речь идёт о цитате «Когда нацисты пришли за коммунистами, я оставался безмолвным. Я не был коммунистом. Когда они сажали социал-демократов, я промолчал. Я не был социал-демократом. Когда они пришли за членами профсоюза, я не стал протестовать. Я не был членом профсоюза. Когда они пришли за евреями, я не возмутился. Я не был евреем. Когда пришли за мной, не осталось никого, кто бы заступился за меня». – Прим. ред.).
Смешно и грустно, ведь это лауреат Международной Ленинской премии «За укрепление мира между народами»…
Увы, но такие жалобы уже стали традицией: в прошлый раз мне вменяли в вину перепост стихотворения девочки, которая со своей бабушкой написала стихотворение о проблеме свиноводства, как они её видят. Тогда под обращением с обвинением в экстремизме подписались 1200 человек. Некоторые из них даже звонили и просили прощения: мол, пойми, у нас дети, кредиты и т. п.
Сейчас модно ругать президента и возмущаться репрессиями власти против активистов. Но как раз таки получается, что президент декларирует высокую планку экологической культуры, прямо заявляет, что «нагрузка на природу достигла критических значений», и говорит о «доверии к инициативам граждан, диалоге и партнёрстве с общественными движениями» как об «очень важном условии формирования высокой экологической культуры в стране».
На мой взгляд, допущенная региональными властями ситуация противостояния обычных людей и свиноводов-латифундистов – это саботаж деклараций и поручений президента.
Забавно, но именно один из моих публичных комментариев, в котором я защищал президента, также был оценён этими пятью тысячами как экстремистский.
«Мы продолжаем действовать»
Сейчас я нахожусь в активном контакте с сопротивлением из Опочецкого и Красногородского районов. Да и наша инициативная группа Невельского, Усвятского, Великолукского и Куньинского районов вполне ещё активна.
Мы всегда стояли на позициях конструктивного и законного решения проблемных вопросов, связанных с негативным влиянием хозяйственной деятельности свиноводческих комплексов.
Даже несмотря на насилие в отношении моей семьи со стороны неизвестных лиц, я продолжал стоять на конструктивных позициях. И принял приглашение бизнесменов участвовать в качестве третьей стороны в трёхстороннем совещании с учёными (с клятвенными уверениями, что руководство переосмыслило своё отношение и даже сменило директора)… В тот же день, как приглашение было мною принято, акция устрашения прекратилась. Наверное, совпадение.
На том совещании мы как будто даже пришли к некоему красивому соглашению, в котором был принят проект техзадания, предложенный авторитетным учёным, для выхода из сложившейся ситуации. Фактически это была дорожная карта, рассчитанная на один год и предполагающая аудит текущей обстановки, разработку и внедрение законных и экологичных технологий из нескольких, на выбор бизнесменов, с контролем со стороны общественников.
Увы, но на моё предложение закрепить всё протоколом о намерениях последовал ожидаемый ответ, что у нас принято джентльменам верить на слово… Так что я, мягко говоря, был выставлен идиотом. А некоторые наши активисты вполне закономерно решили, что моё участие в этом совещании – это результат давления и трусливый компромисс.
Но я не иду на компромиссы со злом. Я не борюсь ради борьбы, мне важен и нужен только результат.
Несмотря ни на что, мы продолжали действовать в конструктивном ключе и были услышаны губернатором. Он приехал в Поречье и пригласил нас обсудить сложившуюся ситуацию за чашкой чая. Мы представили ему нашу позицию и предложили создать рабочую группу, куда бы вошли профильные ведомства, учёные, общественники и бизнесмены. Распоряжением губернатора такая рабочая группа была создана и после нескольких заседаний перешла в режим совещания. Увы-увы, но рабочая группа оказалась нефункциональной.
Поэтому мы продолжаем действовать как и прежде: путём выявления фактов нарушения законодательства при реализации и хозяйственной деятельности опасных свиноводческих площадок.
Наши обращения инспирируют судебные акты, прокурорские представления и различные предписания, мы выявляем серьёзные нарушения, напрямую касающиеся безопасности граждан. Но всё это пока не находит должной реакции у властей и общества.
Более того, наша активность только на руку свиноводам, потому что, отделавшись незначительными штрафами, а порой и просто ничего не влекущими предписаниями, они, по сути, даже в этой ситуации нисколько не страдают, но даже наоборот – выигрывают фактически, пользуясь нашими суперпрофессиональными бесплатными «услугами» как производственных экологов. А выявленные нами нормативные бреши, приводящие к штрафам, с лихвой окупаются для них впоследствии.
Но надеюсь, всё же наступит час расплаты, когда придётся отвечать сполна…
Иллюстрация напоследок: недавно мною было направлено комплексное обращение на 23 листах, и в числе прочих требований было одно простое к прокуратуре – проверить подписантов заключения государственной экспертизы на предмет наличия аттестации на основании того, что уже имели место выявленные факты, когда заключение госэкспертизы было подписано неаттестованными экспертами именно в той части, которая потом стала предметом судебных разбирательств.
Наша любимая прокуратура вместо того, чтобы проверить полномочия подписантов, спустила обращение в саму госэкспертизу, которая в свою очередь сделала вид, что не поняла, какие именно заключения нужно проверить.
Конечно, есть все основания обжаловать этот и другие такие же бессмысленные ответы, но всё это требует серьёзных усилий. А у меня сейчас суд с администрацией района в кассационной инстанции и суд со свиноводами в апелляции, а ещё четверо детей и хозяйство – десяток коз и куча бытовых работ.
«Я мечтаю просто вернуть свою жизнь»
Как далеко это ещё может зайти и чем это всё кончится? Не знаю. Наверное, ничем хорошим для меня и, может быть, чем-то хорошим уже без меня. Как это всегда и бывает в истории человечества… Увы, у меня как человека просто нет иного выбора, потому что остановиться – значит обесценить жизнь. Но и продолжать сопротивляться невыносимо тяжело.
Знаете?.. Может, и неправильно так говорить. Но у меня жизнь, о которой большинство даже мечтать боится. У меня четверо прекрасных детей, любящая красавица жена, да и сам я состоявшийся во всех отношениях человек. Мы живём в своём доме, построенном собственными руками, и наслаждаемся созерцанием плавающих в пруду лебедей. Я хожу с детьми доить коз, и мы можем резвиться на душистом сеновале. А зимой мы катаемся на льду перед домом и делаем из снега ангелов.
Почему я это всё расписываю в красках?.. Для того чтобы вы поняли моё положение, когда над всем этим моим выращенным раем простёрлись тьма и зловоние. Но мы сильные, наш рай в нас самих, и никто его не отнимет у нас.
Но когда ты видишь, как эта тьма пожирает людей вокруг тебя, лишает их возможности вырастить свой рай, порабощает и уничтожает человеческое достоинство, обрекая жить в сортире, у тебя не остаётся иного выбора, нежели взять в руки оружие права и правды.
Я мечтаю просто вернуть себе свою жизнь, но это невозможно, если этой жизни уже не будет на самой земле. Простите за пафос, но я правда не знаю, как ещё объяснить происходящее безумие и выбор, который стоит перед человеком.
Но мой пафос ничто по сравнению с пафосом одного чиновника в погонах, который на приёме, не выдержав, сказал: «Неужели вы думали, что сможете заглянуть в бездну и она вам не ответит?» Но мы не просто в неё заглянули – мы в неё плюнули…
То, что я вам рассказал, – только крохотная часть многолетнего сопротивления. И, как видите, это уже не экоактивизм – это экзистенциальный выбор.
Подготовила Мария ЛЕВИНА
